И свет во тьме светит

Просветление в тюрьме

назад | оглавление | вперед

Отцу было сорок лет, когда он в внезапно заболел онкологией, и умер - на мой взгляд - мученической смертью… Нашей матери пришлось растить одной шестеро детей без всякой поддержки, на одну зарплату простого рабочего, в восьмидесятые годы. Можно понять, что это было ей далеко не просто, и её характер, безо всякого преувеличения, можно назвать мужественным и достойным всяческих похвал и уважения. Да, шестеро детей, и все школьники, сколько внимания и средств нужно, чтобы справиться с этим вопросом. Сейчас, когда мне уже сорок пять, я могу сказать, что женщины нередко удивляют меня своим мужеством. Такое ощущение, что их же природная физическая слабость даёт им силы и выносливость на жизненном пути, и мы, мужчины, не можем понять источник их силы, потому что мужчина никогда до конца не поймёт женщину, впрочем, как и она мужчину. Но именно это и вызывает их интерес друг к другу, и даёт им стимул для жизни и смысла. Это далеко не ущерб. Так устроено Всевышним.

Ещё в школе я начал дружить, как говорится, с «плохими» пацанами, так как в них чувствовалось больше свободы, а я любил независимость. Я считал тех, кто умеет за себя постоять, близкими к теме, которая нужна человеческой душе, ибо хороший ученик не заслуживал никакого уважения со стороны сверстников, если он не мог иногда подраться. Конечно, есть и были счастливчики, которые могут хорошо учиться, к тому же их уважают как людей, имеющих своё мнение и понятия чести. Но судьба не ко всем благосклонна одинаково. Кто-то обязательно должен занять и искривлённые дороги, ведь лишь разнообразие судеб и создаёт общий образ картины жизни, в которой мы живём, ища и анализируя те или иные пути. Но и пути нередко находят сами человека, как бы говоря – нет у тебя шансов, иди по этой дороге до конца.

Ценный камень потому ценен, что есть кругом и неценные камни. Но и неценный камень имеет свою незаменимую ценность, и необходим для чего-то, так же и каждый человек способен обрести ценность, поняв себя, и действуя на пути к избранной цели.

В школьные годы у меня было чувство, хоть и неясное, что школа - это какое-то пустое дело, не было интереса к ней. Был интерес показать себя по-другому, что я сам себе хозяин. Ощущалось внутреннее несогласие с правилами школы, нетерпение к такому порядку, сидеть на уроках было тяжело, так как не мог понять интереса. Душа хотела летать по-выше и были интересны лишь впечатления от разных людей и случаев, были мечты и романтика. Наверное, тут подходит изречение мудрого — счастье нужно растить возле себя, а не искать вдалеке. Всё-таки, наверное, я в большей части искал счастья вдалеке, так как преимущественно мечтающий ищет его вдалеке.

При всём желании мать не смогла бы на одну мизерную зарплату справляться со всеми нуждами. Подрастая, мне лично начало не хватать средств на жизнь чуть более лучшую. Постепенно я оставил спорт, который можно сказать любил, и втянулся в уличную жизнь, и в ночные путешествия по городу. Я не имею права полагать, что я втянулся в уличную жизнь лишь из-за нехватки средств, так как есть люди, выросшие в полной нищете, и не укравшие ничего. Характер и нужда - наверное, два этих смысла вместе послужили поводом моего перехода на преступный путь. Мы с друзьями бродили по ночному Грозному, и уже переступили уголовный закон. В те годы в г. Грозном бродили различные шайки пацанов, и большая часть из них принадлежали малоимущим семьям, или были сиротами. Я же имел дом, нормальную, хоть и трудно выживающую порядочную семью, и всё же связался с уличными делами, ведущим человека в тюрьму. Сейчас я понимаю, что я почувствовал тогда плюс ко всему и свободу действий, наверное, за неимением отца, ведь это тоже очень значимый фактор. Всё же в большей степени я считаю для себя, что эти малолетние преступления начались вынужденно, а затем и с ощущением романтики, ибо риск объяснялся и этим. Мои подельники по малолетним делам были из той категории улицы, которых обходили на расстоянии, не желая столкнуться, ибо могли здорово избить просто за нехороший взгляд. Два брата, Хаджимурадов Зелимхан и Бекхан, были отчаянными храбрецами и драчунами, а Оздамиров Лом-Али, по кличке маленький Алик, был щупленьким, сбитым в телосложении, но очень выносливым по природе. Он мог драться часами, по очереди с несколькими, и я практически не помню его проигрыша в уличной драке. Это был уличный драчун. Были моменты, когда он в считанные секунды справлялся даже с накаченным борцом, или с другим спортсменом, отходя с ними за угол один на один. Мы жили недалеко друг от друга, на одном куяна, под названием Шебелиновка. Я был самым спокойным из нашей компании, хотя со стороны мне тоже говорили - хулиган. К тому же я был очень стеснительным, чему и удивлялись вышеупомянутые друзья детства. Может странно, но делая плохие дела, я всё-таки многого стеснялся. Например, общаться с девчонками, свободно питаться в общественном месте, и многого другого. Тогда я даже чувствовал из-за этого какую-то неловкость, думал, не слишком ли я себя зажимаю. Но как показала дальнейшая жизнь, я понял, что стыд и уважение помогают пройти через трудности, даже больше, чем смелость, ибо со стыдом и уважением много связанно понятий, ибо из-за множества чувств это и происходит, а голая смелость может вмиг оказаться без корня, и исчезнуть. Но школьная любовь меня не обошла. Это, можно сказать, великое чувство, окрыляющее человека, поднимающее его над серым миром. Эта любовь жила в моей душе и в реальной жизни, и во снах, и продолжалась лет десять, хотя я той девочке не сказал ничего…

Я не буду здесь писать о причинах перехода малолетних пацанов, и в частности нас, на преступный путь, ища для разрешения этой проблемы на государственном уровне, более актуальный ход. Я надеюсь посвятить актуальным вопросам по этой теме отдельную книгу, желая, чтобы она была полезной. Но я скажу, что моя нехитрая криминальная история началась с трёх спичек. В ту ночь нас было трое четырнадцатилетних подростков. Среди них не было вышеперечисленных подельников. Я был с очень непослушным подростком с нормальной семьи, армянином, и с одним беспризорником. Проходя около ночного магазина, один из нас предложил: кто вытянет из трёх спичек надломанную, тот лезет в магазин, раздвинув решётку. Мне попалась надломанная, и соответственно нашему договору, на страх и риск я шагнул на встречу новой, злой судьбе. Сейчас я вижу весь этот ужас, когда малолетний юноша может шагнуть на путь, с которого свернуть на правильную дорогу порой титанически сложно. Некоторые люди спорят со мной, когда я говорю, что в глубоком смысле государственные организации должны заботиться о том, чтобы подобно мне тогда малолетние пацаны не совершали бы таких поступков. Эти люди говорят, что всё зависит от семьи каждого, забывая ту истину, что все семьи и обстоятельства в них могут быть абсолютно разными. А для того, чтобы все выровнялись бы на правильный путь, необходимо вмешательство некоторых сфер деятельности, для работы, способствующей предотвращению преступлений, как в отдельном человеке, так и в обществе. Правительство должно иметь сферу деятельности, которая активно и плодотворно будет всячески предотвращать преступления как малолетних, так и взрослых. Это входит в обязанность правительства потому, что наука о человеке давно изучила  негативные стороны жизни, психологию и т.п., и можно определить, где возможно зародиться преступлению. Поэтому они обязаны иметь подобные сферы. Посадить легче, чем понять обстоятельства, заранее поработав над этими вопросами должным образом. 

В конечном итоге, меня и моих нескольких подельников посадили в тюрьму, дали срока заключения, и отправили нас в колонию для несовершеннолетних в г. Кизил-Юрт.

Вначале мне дали пять лет лишения свободы, но мой срок повысился до восьми за два неудачных побега, которые я пытался совершить. На побег меня побудила моя душа, которая жаждала свободы, и как обычно подходят к вопросу «малолетки», я пытался решить эту проблему напролом, без рассудка. Даже мои подельники не знали о том, что я хочу совершить побег. Я не поделился этим решением, так как это пришло в голову буквально в считанные часы, и я не видел смысла обсуждения того, что решил твёрдо, а тянуть на такое я их не имел права, это личное, оно связано с риском. Далеко я не ушёл, меня задержали на вокзале, и в итоге мне добавили ещё полтора года. Глупые, глупые шаги отчаянного малолетки, который воспринимал мир только сегодняшним днём. Когда я сидел в изоляторе после того, как меня поймали, наутро ко мне зашёл офицер колонии по кличке Махач. Как-то по прибытию в эту колонию он провёл надо мной некоторое испытание после того, как я отказался сесть за стол с обиженными и средними мастями. Я слышал по прибытию в колонию, что Махач своеобразно прессует малолеток, которые хотят «блатовать». Блатовать я, конечно, не собирался, но придерживался понятий чести по тем, малолетним своим соображениям. В общем, когда этот Махач меня куда-то вёл, угрожая, что я сейчас же поломаюсь и обломаюсь, у меня вырвалось:

– Меня можно обломать, только отправив на небо.

Я почувствовал, что он сразу изменился после этих слов, поверил мне и не стал рисковать. После этого он проникся ко мне человеческим понятием, почувствовав ответственность, или, видимо, он сам придерживался понятий, ведь есть менты, которые не совсем потеряли человеческое, вопреки известному выражению «хороший мент – мёртвый мент». С тех пор он расположился ко мне, и в то время, когда после побега каждый заходящий ко мне в изолятор не уходил без нанесения удара по рёбрам, чтоб другим неповадно было бежать, Махач, зайдя ко мне, лишь сказал, покачав головой:

«Я думал, ты умнее. Дурная голова – ноги страдают», – и вышел.

Это был самый болезненный удар из тех физических, ибо в действительности я теперь сознавал, что поступил глупо. За этот побег мне добавили полтора года.

Потом я попытался бежать с махачкалинской тюрьмы, куда меня повезли за добавкой срока, и тоже неудачно. При попытке спуска со второго этажа тюрьмы по простыням, с пятьдесят седьмой камеры через проделанную дыру, меня задержали, и опять добавка, ещё один год и шесть месяцев, и мой срок поднялся до восьми лет. И только тогда я выбросил эту почти невыполнимую (в том возрасте) идею побега из головы. Пока я разбирался с побегами и с добавлениями себе срока, мне исполнилось восемнадцать лет, и меня отправили этапом во взрослую колонию в Свердловскую область в г. Кировград.

Срок шёл, во взрослой колонии я утвердился как негативный элемент для администрации из-за того, что противился различным психологическим и физическим ломкам, которые испокон веков присутствуют в местах лишения свободы.

Отзывы и обсуждения книги "И свет во тьме светит" на форуме

назад | наверх | оглавление | вперед

ОБСУДИТЬ НА НАШЕМ ФОРУМЕ | В БЛОГЕ