Отсюда нет выхода

«ИСПОЛНЕНИЯ»

назад | оглавление | вперед
Таким казенным словом обычно предпочитали называть расстрелы осужденных к смертной казни как власти, так и сами заключенные-смертники. Исполнение… То ужасное, что было суждено, о чем они думали, исполнилось [1]. Это наполняло смертников ужасом безысходности и фатализмом даже тогда, когда уже давно не было «исполнений».
Граница между воображаемым и реальным ужасом проходило по черной двери в конце коридора «пятого корпуса», за которой начинался расстрельное помещение – подвал. Посетить это помещение долго не удавалось никому, несмотря на многочисленные обращения. По слухам, однажды отказались пустить туда даже сотрудников Международного Комитета Красного Креста, который обычно пускают повсюду – и тогда они сразу же (и безосновательно) заподозрили, что там спрятаны пленные армяне.
Ежеквартально, когда верховные власти рассматривали прошения о помиловании и отказывали большинству заявителей, начиналась серия расстрелов. Производились они обычно по субботам и воскресеньям, поэтому в эти дни в корпусе устанавливалась гнетущая, почти в буквальном смысле «гробовая» тишина. Заключенные чутко прислушивались к шагам в коридоре, ожидая прихода исполнителей. Если первые месяца три, пока бумаги о помиловании ходили по инстанциям, можно было не особенно беспокоиться, то потом нервничали все. Особенно переживали те, кто «засиделся» в ожидании расстрела более 6-9 месяцев – таким был средний срок рассмотрения прошений о помиловании.
Никого заранее не предупреждали о казни, но были некоторые выработанные годами внешние признаки, передаваемые смертниками от поколения к поколению. Так, сначала в дворик за корпусом подъезжала машина-«труповозка», на которой должны были впоследствии вывезти тела казненных.
Личности исполнителей держались в секрете даже от сотрудников тюрьмы. Это были кто-то из сотрудников, которые составляли группу в 10 человек во главе с офицером. В 1970-х расстрельной командой руководил сам начальник тюрьмы. У него было два заместителя: «Первый заместитель приговоров в исполнение не приводил - боялся крови. Он до этого работал где-то в ОБХСС, а потом пробрался сюда на должность зама начальника тюрьмы. Другой потом умер, видимо на него подействовало это все. Мой заместитель должен был по положению хотя бы раз в течение квартала заменять меня, чтобы я мог как-то отвлечься от этого кошмара... Вообще-то, на этой должности долго не работают. Со слов старослужащих, один из работающих до меня в связи с этими расстрелами получил психическое расстройство. Тогда приказ был, кто сверх «потолка» проработал пять лет, давали звание полковника. В дома отдыха отправляли, были такие в Подмосковье, но лично я там ни разу не был». [2]
За расстрелы начальству и расстрельной команде выписывали премиальные - по 100 рублей членам группы и по 150 рублей непосредственному исполнителю раз в квартал [3]. Стресс снимали водкой, которая была положена по инструкции. За каждое приведение приговора в исполнение выдавали 250 граммов спирта...
Исполнители, как правило, пьянствовали на свои деньги, не брезговали и кормить на эти деньги свои семьи, которые и не догадывались, чем занимаются их главы. Начальство же суеверно считало, что эти «кровавые деньги» выносить из тюрьмы нельзя, и на них угощали различные комиссии.
...Открывались обе входные двери корпуса – сплошная и решетчатая [4]. Затем в корпус тихо входила необычно большая (4-5 человек) группа людей. Всего при казни были обязаны присутствовать начальник тюрьмы, его заместитель по режиму, главный врач, надзирающий прокурор, специальный эксперт (представитель информационного центра, занимавшегося учетом) и 2 исполнителя. Надзиратели, не принимавшие участие в расстрелах, во время «исполнения» отсиживались в старшинской комнате, упиваясь спиртным.
Для сохранения секретности перед тем, как исполнители проходили по коридору к подвалу, дежурные надзиратели закрывали на дверях «глазки» и «кормушки». Бывало даже, что в корпусе отключали свет. Вся группа участников казни проходила к расстрельному подвалу и входила вовнутрь. Приходила очередь старшины. Он подходил к необходимой двери и открывал автоматический замок ручной механикой – иначе магнитный пускатель произвел бы слишком громкий щелк. Открыв «кормушку», старшина должен был подозвать жертву, сковать ей руки за спиной наручниками и привести его в подвал. Для исключения сопротивления в коридоре, помимо старшины, находились еще двое контролеров.
Некоторые отмечали характерные странности в поведении старшины Саладдина, которые тоже могли указывать на приближение казни. Обычно он исчезал из корпуса на 1-2 дня до и 2-3 дня после исполнения, а в день казни напивался.
Заключенные чутко прислушивались к шагам и разговорам в коридоре – придти могли за каждым. Если по делу проходили двое и более людей и выпадал жребий кому-то из них, остальные могли также готовиться к казни – обычно подельников казнили в один день. Бывали случаи, что за одну серию расстрелов казнили сразу 6 человек.
В период перед независимостью и приговоры, и их исполнения были уже достаточно редким явлением, например, в 1988 г. было 5 «исполнений», в 1989-м – 6, в 1990-м – 3, в 1991-ом - ни одного [5]. Время, казалось, настоятельно подводило страну к отмене смертной казни.
Однако уже после обретения независимости, 4 января 1992 г. около 5-ти часов вечера был расстрелян заключенный 130-й камеры, 68-летний Джамал из Гяджи. Накануне, как будто приготовляя его к смерти, старику дали баню.
Старик рассказывал товарищам-смертникам, что судья, получив обвинительное заключение по его делу по ст.95 УК, потребовал у него взятки в 2.000 долларов, чтобы дать 13 лет лишения свободы. Не получив, он повредничал и, переквалифицировав обвинение на более тяжелое (по ст.94), вернул дело на доследование. И он же, повторно получив это дело после доследования, в выездном заседании в Гяндже вынес ему смертный приговор. Поэтому, когда Джамал-киши уводили в расстрельный подвал, он горестно воскликнул: «О Аллах! Я стал жертвой несчастных двух тысяч, которых у меня не было!» Он заклинал смертников рассказать о его истории, если кто выживет.
Это уже позже будет отменена смертная казнь для лиц старше 65 лет, а тогда в корпусе дожидалось пули в затылок несколько стариков… Более молодой смертник, назначенный к расстрелу в одно время с Джамалом, заболел от переживаний и умер еще до исполнения – такие случаи были нередки.
Один из ветеранов-смертников, Фамиль [6] («Федя»), при котором в подвал отвели последних расстрелянных, утверждал, что страх расстрела убивал многих из смертников и без «исполнений». Сам же Федя был фаталистом и обычно подбадривал отводимых в «подвал» смертников, уговаривая их не бояться. «Сам я всегда был готов к смерти и держал под рукой чистое белье, чтобы успеть переодеться перед расстрелом. Что поделаешь – судьба!»
Отметим, что боялись расстрела все. Но в зависимости от типа характера, одни каждый день ожидали расстрела, а другие – помилования…
назад | наверх | оглавление | вперед

ОБСУДИТЬ НА НАШЕМ ФОРУМЕ | В БЛОГЕ